Я всегда помню и с благодарностью вспоминаю своих учителей…
Когда я пошла в первый класс, Саре битам сказала: «Галина Романовна – твоя первая учительница. Первый учитель – это самый главный учитель. С него начинается твоя школа. Пройдет много лет, но ты всегда будешь помнить ее, потому что она заложит фундамент, на котором будет построено все остальное. Сила и высота здания зависят от фундамента, на котором оно стоит. Я очень рада, что твоим первым учитель будет Галина Романовна. Она очень хороший учитель.» Слово «фундамент» звучало сложно, но хорошо запечатлелось в моей детской памяти.
С тех пор прошло много лет. Я закончила школу и Московский Государственный Университет. И много других университетов. Я любила учиться. И любая учеба была мне всегда по плечу. Мне везло в жизни: на моем пути попадались замечательные учителя. Я помню их всех и благодарна им всем за то, чему они меня научили. Как и говорила бабушка, я всегда с особой благодарностью вспоминала свою первую учительницу, Галину Романовну.
Я вышла замуж, родились и выросли мои дети. Я помню их школы и их учителей.
Уже давно ушла из жизни моя бабушка. Ушли и многие мои учителя… Любовь к учебе осталась, но в придачу к ней все больше и больше стала проявляться любовь к воспоминаниям.
Я часто вспоминала бабушку.
Самый младший ребенок в своей семье, она рано осталась без матери. С приходом в Крым революции, ушел из жизни ее отец, священник, не переживший публичного осквернения священных книг. Она жила с семьей своей старшей сестры Менсабе, пока не поступила в интернат, где получила образование фельдшера. Потом ушли на войну и не вернулись ее братья. Сестру Сале расстреляли немцы. Пропал без вести муж Асан. Не пережил эпидемии тифа двухлетний сын Толят. Подорвалась на выглядевшей яркой игрушкой, но от этого не менее смертельной фашистской бомбе дочь Гульнара. Потом было рапоряжение о высылке, 15 минут на сборы, долгий путь в товарных вагонах из родного Крыма в Узбекистан. Землянки и работа фельдшером, которая в первое время заключалась в объезде деревни и сбора умерших. Она разделила участь всех своих соплеменников, людей того времени, в котором выжить, подняться буквально из праха на ноги и дать жизнь следующему поколению было великим подвигом. Земной поклон вам всем, прошедшим через эти годы. Битам работала фельдшером в нашем поселке больше двадцати лет, пока из земляночного городка он вырос в центральный поселок каскада Нижне-Бозсуйских ГЭС. Она знала всех в этом поселке и многих за пределами его. И ее знали и уважали все. Даже когда она ушла на пенсию, к ней часто заходили ее бывшие «пациенты» и новый, заменивший ее фельдшер, Назира апа. Они спрашивали у нее совета и битам не отказывала в нем никому.
Понимание и осмысление тех времен пришло ко мне намного позже. А что мог понять и осмыслить пятилетний или двенадцатилетний ребенок, в жизни которого не было ни голода, ни страданий. Ребенок, которого надо было уговаривать поесть или увещевать заниматься музыкой.
Однако битам была сильной и волевой женщиной. И, как любая яркая личность, не могла не оставить след в человеческой душе.
Я часто вспоминала бабушку. И воспоминания мои были противоречивыми.
Не раз слыша о бабушкином «нелегком» характере от разных людей, я неоднократно испытывала его на себе и многие годы, будучи ребенком и подростком, «бунтовала» против ее требовательности и перфекционизма. Я часто сердилась на нее, а вместе с ней и на маму, которая делала все, чтобы объяснить бабушкины мотивы и с нею меня примирить. Я сердилась и не понимала.
А потом совсем неожиданно и быстро из жизни ушла мама… Мир стал другим. Все в нем стало другим. Мы стали другими. Мы стали вглядываться в черты друг друга и искать в них маму. Отблески ее любви и улыбки, которая не зная края и устали, освещала собою все, что было вокруг. Но это другая история. Большая и яркая история, к которой я непременно вернусь. Вернусь, когда хоть немного стихнет боль.
Но вот когда мама ушла, я вдруг осознала то, что она все это время пыталась до меня донести.
Когда я родилась, бабушка ушла на пенсию, потому что решила, что не хорошо это оставлять детей на воспитание «чужих» людей. И все свое образование и неисчерпаемую энергию положила на нас.
Я научилась читать и писать, когда ходила в еще в младшую группу детского сада. Когда я была в старшей группе, воспитательница сажала меня перед детьми, давала в руки книжку и уходила. А я читала вслух и дети слушали.
Моей любимой игрой в саду была игра во врача. Я «выписывала рецепты» и носила сумку с инструментами на плече. В связи с этим интересом, примерно тогда же мы с сестрой проходили «курсы» по первой медицинской помощи, учились на куклах и плюшевых мишках делать уколы. Плюшевых мишек потом приходилось отжимать и сушить. Но благодаря бабушке мы знали, в какой части «мягкого места» слишком много нервных окончаний или слишком далеко находится мышца, и потому не надо делать там укол. Еще через несколько лет мы знали, как правильно стерилизовать шприцы для инъекций, растворять стрептомицин, выпускать воздух из шприца перед уколом, всегда внимательно читать название лекарства и инструкцию к нему, особенно в части побочных эффектов.
Когда моя сестра пошла в первый класс, мы втроем терпеливо учили таблицу умножения, пока она не начала отлетать от зубов. Мы заучивали стихи и рассказывали их бабушке снова и снова, до тех пор, пока не получалось читать без запинки.
Мне было около пяти лет, когда начались «уроки» по вязанию. Как сейчас помню, битам вяжет носки и учит вязать меня. Мои ряды получаются такими тесными, что я не могу даже продеть иголку в свой предыдущий ряд, чтобы провязать следующий. Битам просто провязывает этот ряд за меня, дает мне в руки уже «хороший» ряд и я продолжаю. Она повторяет это раз за разом, изо дня в день, пока, наконец, не доверяет мне середину настоящего носка, и честно поднимает все «уроненные» мною петли. Моей гордости нет конца, когда мне впервые доверена «пятка». А потом я уже вяжу носки сама, от начала до конца.
В третьем классе мы «осваиваем» швейную машинку, потайной шов, вышивку гладью. «Самые лучшие подарки – это подарки, сделанные своими руками»,- говорит бабушка и мы кроим и шьем подарок папе на день рождения.
Мы учимся сеять цветочные семена, делать рассаду и высаживать клумбы. Мы регулярно их поливаем и полем.
Мы учимся варить кофе и выносить его на подносе гостям со всеми правилами крымского этикета. Мы всегда помним об «углах», когда моем полы и метем двор. Мы знаем, как правильно и красиво застелить постель и проветрить после сна комнату. Хотя, честно признаться, это самая «скучная часть» жизни, и мне совсем не по нраву.
Вот играть в настольные игры намного интереснее. Сколько их было сыграно с бабушкой и не пересчитать.
В какой-то момент жизни, в ответ на возникшее любопытство, происходят уроки арабской письменности. И звучат ответы на бесконечные вопросы относительно Бога и религии. Я плету откровенную чушь, а битам просто улыбается и повторяет свое: «Все по-настоящему образованные люди верят в Бога. Вырастешь и поймешь». У бабушки никогда не заканчивалось терпение, когда она чему-то учила меня. Слово «терпение» даже как-то не приходило в голову, когда речь шла о бабушке. Все выглядело так естественно и натурально, как будто иначе и быть не могло. Это слово застучало в моем сознании намного позже, когда пришло мое время обучать своих детей.
Я могла бы продолжать эти воспоминания бесконечно, потому что они цепляются друг за друга, разматывая нескончаемый клубок. Но моя главная мысль заключается в том, что вот так, много лет спустя, я вдруг поняла, что вспоминая и благодаря своих учителей, я всегда пропускала одного из них. Человека, который всегда требовал уважения и благодарности к другим и никогда не называл учителем себя самого. Человека, который и заложил тот самый «фундамент» моего образования и сделал познание нового таким же естественным процессом, как дыхание. Человека, который и был самым первым и самым главным учителем в моей жизни. Человека, которому я благодарна за все, что знаю и умею. Мою бабушку Саре.
И когда я это поняла, все как-то разом отсортировалось и встало на свои места.
Спасибо, мама, я все поняла…
