История мусульманской учености остается практически неизученной областью истории Крыма. Между тем, речь идет о более чем шестисотлетнем периоде весьма активных процессов в сфере крымского образования и науки. В XIII в. Ислам, параллельно с участием в формировании в Крыму основ наиболее длительной истории подлинно крымской государственности (государственности крымских татар), принес в Крым культ книги, знания, образования. Мусульманский мир в это время, как известно, пребывал на пике своего развития, пережив в IX-XII вв. период значительного расцвета, охарактеризованного некоторыми европейским исследователями как «Мусульманский Ренессанс» [11]. Одним из наиболее характерных феноменов этого культурного подъема явились подлинно революционные изменения в сфере науки – именно в это время, в рамках исламской цивилизации, мировая наука (точные дисциплины, астрономия, медицина, география, филология, градостроительство и др.) достигла невиданных ранее высот. В пределы этого цивилизационного пространства в XIII в. вошел и Крым.

Справедливости ради необходимо отметить и то, что период подъема и доминирования Ислама во многих сферах интеллектуальной и общественно-политической жизни отныне входил в завершающую стадию. Тем не менее, вплоть до XVII в. исламский мир продолжал сохранять высокие позиции в мировой науке, что дало возможность принять участие в соответствующих процессах и крымским ученым.

Несмотря на отсутствие системных исследований, уже сегодня можно говорить о достаточно высоком уровне образованности среди крымских татар в период Ханства и, в частности, особом их отношении к религиозным наукам. Об этом свидетельствуют воспоминания многочисленных путешественников, отмечавших склонность крымских татар к деятельности в сфере религиозных наук и наличие в Крыму большого числа мусульманских ученых. Об этом говорят и весьма богатые рукописные собрания, имевшие место в Крыму и фрагментарно сохранившиеся до настоящего времени. Весьма показательной является и плотная сеть различных исламских учебных заведений, которой был охвачен в это время весь Крым. Эта сеть включала как стандартные учебные заведения – школы-мектебе и училища-медресе, так и специализированные заведения: для подготовки чтецов Корана (дар-уль-курра) , специалистов-хафизов (дар-уль-хуффаз) , специалистов-хадисоведов (дар-уль-хадис) и др. Добавим к этому и дервишеские обители текие – очаги развития мистического, суфийского знания. Так, известный турецкий путешественник Эвлия Челеби (XVII в.) пишет о наличии в пяти наиболее крупных городах Крыма (Бахчисарай, Карасу, Акмесджид, Кезлев, Кефе) более 72 школ, 20 медресе и 28 обителей-текие [19]. Некоторые из этих заведений получили особую известность, в частности, бахчисарайское медресе «Зынджырлы» («Медресе с цепью», осн. в 1500/01), медресе в гг. Кефе, Карасубазар, Кезлев, многочисленные суфийские обители и т.д. Особое внимание вопросам науки, образования и строительству учебных заведений уделялось со стороны многочисленных представителей правившей династии Гераев, а также различного ранга других государственных мужей и представителей ученого сословия улема.

Возникновение исламской учености в Крыму необходимо рассматривать в контексте общих процессов распространения ислама в Крыму во второй пол. XIII в. – во времена золотоордынского хана Берке (1257-1266), первого чингизида, принявшего ислам. Указания на это присутствуют, в частности, в произведениях крымской историографии того времени. В т.н. “Истории Тохта Бая” – средневековом крымскотатарском историческом произведении, зафиксированном Эвлиёй Челеби в его “Книге путешествия”, присутствует следующий фрагмент:. “Затем в 665 (1266/67) г. [Берекет Хан] с восемьюдесятью тысячами воинов направил лошадей из Крыма в Балх, Бухару, Туран, Чин-Мачин, Хата, Хатан, Фефгур и Туркестан и заставил подчиниться всех непокорных падишахов. И собрав около тысячи восьмисот учёных-шейхов, привёл их с почестями в остров Крым, построил всем учёным соборные мечети и медресе…” [13, с. 7]. Подобные сведения подкрепляются данными и крымской эпиграфики того времени, свидетельствующими о значительном приливе в Крым различных мусульманских общин, в том числе, представителей ученого сословия улема и суфийских шейхов. Возвращаясь к фрагменту «Истории Тохта Бая», нельзя не отметить дух уважения к представителям ученых кругов. Этот дух, во-многом, сохранится на протяжении всей дальнейшей истории Крыма.

Значительно больше сведений о крымской учености сохранилось за XIV в. – век окончательного закрепления исламской религии в качестве официальной в Золотой Орде в период правления хана Узбека (1313-1341). Годы правления этого хана были особо значимыми для истории крымского образования и науки. Приведем лишь несколько примеров. В 1333 году Крым навестил известный арабский путешественник Ибн Баттута, отметивший в столице Улуса целую кагорту местных религиозных авторитетов: шейхов Музаффереддина, Музхиреддина и Хорасанизаде, кадиев Шемседдина Саили и Хызыра, факихов Шерефеддина Мусу и Аляэддина, хатиба Эбу-Бекра, имама улус-бея Тёлек Тимура Садеддина и др. [17, с. 280]. В адрес указанных ученых путешественник использует хвалебные характеристики.

В год визита Ибн Баттуты в г. Крыму было завершено строительство одного из наиболее ранних крымских медресе – его внушительные живописные развалины и до настоящего времени сохраняются в центре города, возле т.н. «Мечети Узбека» (1314 г.). Особый интерес вызывает то, что основательницей этого учебного заведения была Инджи Хатун (ум. 1371) – по некоторым сведениям, супруга Крымского улус-бея того времени Тёлек-Тимура, что может свидетельствовать о достаточно высоком статусе просвещенной женщины-мусульманки в крымском обществе первой половины XIV века [10, с. 36].

Следствием расширения и укрепления в Крыму исламской инфраструктуры послужило дальнейшее развитие интеллектуально-художественного творчества местных ученых, мистиков, литераторов. Так, в период 1320-1340-х гг. в г. Крыму создается весьма значительное произведение философско-мистического (суфийского) содержания – 800-страничный поэтический трактат на фарси «Календер-наме» Эбубекра Календера, ныне хранящийся в Рукописном фонде Института Востоковедения им. Абу Райхана Беруни Республики Узбекистан (Ташкент) [12]. Произведение было написано, по словам самого автора, в форме ответа на знаменитое собрание суфийских притч выдающегося духовного наставника и гениального поэта Джеляледдина Руми (1207-1273) – «Месневи-и манави», рукопись в момент обнаружения в 1966 г. была охарактеризована как «бесценная» и «уникальная».

Этими же годами датируется написание в Крыму объемного трактата по алгебре – в развитие идей всемирно известного математика Мухаммеда ал-Хорезми (ум. ок. 850 г.). Имя автора пока остается неизвестным, труд был преподнесен вышеупомянутому улус-бею Крыма – Тёлек-Тимуру [22].

Эти примеры свидетельствуют о весьма широком спектре научно-интеллектуальной деятельности крымских мусульман того времени (богословие, право, мистицизм, точные науки), что было так характерно для Ислама в классический период его развития. Что касается масштабов крымской учености, к вышеуказанному можно было бы добавить многочисленных религиозных авторитетов, имена которых присутствуют на надмогильных памятниках XIII-XV вв. в г. Крыму и др. населенных пунктах полуострова, исследованных в 1920-е гг. известными крымскотатарскими учеными О.Акчокраклы, У.Боданинским, Я.Кемалем и др. [7; 8]

Крымским ученым периода Золотой Орды суждено было прославиться и за пределами их исторической родины. В настоящее время имеются сведения о, по меньшей мере, двух десятках крымских религиозных авторитетах, получивших известность в различных центрах мусульманского мира того времени – Каире, Дамаске, Иерусалиме (Кудус), Бурсе, Эдирне и т.д. Среди них Эмир б. Осман Суфи (ум. 1329/30, Дамаск) и Мевляна Реджеб б. Ибрахим (1392, Бурса) получили известность как искусные специалисты (курра) в искусстве чтения (рецитации) Корана, Мевляна Реджеб даже получил почетный титул наставника чтецов-рецитаторов – «шейх-уль-курра» [20, s. 20]. Суфийский шейх Мухаммед эл-Кырыми (2-я пол. XIV в., Кудус) получил большую известность среди мусульман Иерусалима [25]. Выдающийся авторитет в сфере таких исламских наук, как комментирование Корана (тефсир), хадисоведение, исламское право (фикх), спекулятивная теология (келям) и др. Зияэддин б. Садуллах Кырыми (о. 1378/79, Каир) стал одним из наиболее известных мудеррисов Каира, воспитал целую кагорту известных ученых Египта того времени, и даже удостоился почетного титула «шейха шейхов» («шейх-уш-шуйух») – этот титул присваивался наиболее известным специалистам в той или иной области исламских наук [33, s. 12-13]. Еще одним крымским ученым Каира в эти же годы был Мевляна Рукнеддин Ахмед б. Мухаммед б. Абдульмумин (ум. 1382, Каир) – известный ученый, мудеррис, муфтий, после тридцати лет деятельности в должности судьи (кадия) в Крыму переехавший в Каир и удостоившийся чести, в том числе, преподавать во всемирно известном исламском университете «Ал-Азхар» [там же, s. 14-15]. Мевляна Рукнеддин являлся автором ряда трактатов, по поводу одного из которых, а именно неоконченного комментария на классическое произведение исламского богословия – фундаментальный сборник хадисов «ас-Сахих» Мухаммеда ал-Бухари – в свое время разгорелся своего рода скандал в научных кругах Египта: два всемирно известных ученых-комментатора ал-Бухари – Ибн Хаджер и Айни – были обвинены в том, что использовали весьма доходчивый стиль изложения материала, который отличал вышеуказанный трактат крымского ученого.

Данный перечень имен можно продолжить. Заметим, что одна лишь энциклопедия арабского био-библиографа Мухаммада ас-Сахави (касается периода с конца XIV по конец XV в.) содержит сведения о более чем пятнадцати ученых крымского происхождения, получивших известность в различных центрах исламского мира [14].

О достаточно высоком уровне крымской учености в этот период может свидетельствовать и такой факт. В описываемые годы в Крыму исследователи находят следы пребывания целого ряда известных исламских ученых – арабов, персов, тюрков. Так, в середине столетия, в гг. Крым и Кафа провел несколько лет известный ученый-факих Ахмед Ходженди (ум. 1400, Медина) [23]. В те же годы в Крыму находился еще один в свое время известный ученый – Аляэддин Ахмед Сейрами (ум. 1388) [17, с. 463]. Наконец, в начале XV века Крым привлек, пожалуй, наиболее именитого мусульманского религиозного авторитета того времени – факиха Хафызуддина Мухаммеда Беззази (ум. 1424), который, как отмечают источники, нашёл в Крыму достаточно компетентную в вопросах исламской науки среду и воспитал целый ряд в будущем известных учеников [30]. Добавим, что в 1412 г. Крым посетил известный ученый, историк и поэт Ибн Арабшах (ум. 1450). Впоследствие, в одном из биографических трудов он отметит свои встречи с местными учеными и поэтами Ахмедом Буйруком, Мевляна Шерефеддином, Мевляна Махмудом эл-Булгари и Абдульмеджидом Крымским [35]. Все это лишний раз может свидетельствовать о том, что Крым, даже находясь на окраине мусульманской цивилизации, в отношении культуры ни в коем случае не был заштатным провинциальным регионом.

Весь XV в. пройдет под знаком формирования Крымского ханства. Ситуация в Крыму будет отличаться крайней политической нестабильностью. В результате, после чрезвычайно насыщенного двухвекового периода культурного подъема, в Крыму будет наблюдаться определенный спад творческой активности. Этот спад не останется не замеченным и за пределами полуострова. Примечательно в этом отношении содержание диалога, имевшего место между османским султаном Мехмедом II Фатихом (1451-1481) и известным крымским богословом, ученым-правоведом, филологом и поэтом, учеником Хафызуддина Беззази – Сеййид Ахмедом б. Абдуллах Крымским (ум. 1474). Последний в период правления Мехмеда Фатиха приехал в Стамбул и, добившись особого расположения султана, удостоился чести быть наставником его детей, а также преподавания в наиболее престижных османских медресе. В одной из бесед между крымским ученым и Мехмедом Фатихом, на вопрос о том, «что же происходит в Крымской стране, славящейся интеллектуальной жизнью и обилием ученых, являющейся родиной 600 религиозных авторитетов (муфти) и 300 литераторов (мусанниф)», Сеййид Ахмед ответил, что в его стране появился некий визирь, который позволил себе грубо обойтись с местными учеными. В результате этого, люди науки стали покидать родные места, а поскольку «ученые являются душой и сердцем государственного организма и проблемы их морального и интеллектуального здоровья передаются всем другим частям этого организма, вследствие их исхода весь государственный механизм Крымской страны получил непоправимый урон» [28].

Данный диалог интересен тем, что, помимо указания на кризис, охвативший Золотую Орду, – под «Крымской страной», судя по всему, подразумевался не только Крым, но все государство Золотая Орда в целом, – он, и это более важно, свидетельствует о масштабе распространения исламской культуры в регионе, о внушительном количестве представителей ее науки, образования и литературы, а также о том значении, которое придавалось развитию исламской учености в Золотой Орде и особенном статусе ее, этой учености, представителей. Показательно в этом отношении, что, несмотря на кризис, ученые все равно продолжали творить. У того же Сеййид Ахмеда Крымского источники отмечают целый ряд трактатов по различным отраслям исламских наук, логике, филологии и мистицизму.

По-прежнему наблюдается присутствие крымцев в Каире и других центрах исламского мира. Абдуллах б. Мухаммед эл-Кырыми, Али б. Мухаммед эл-Кырыми, Махмуд б. Омер эл-Кырыми, Юсуф б. Хусейин эл-Кырыми, Шерефеддин б. Кемаль эл-Кырыми, Неджмеддин Исхак б. Исмаил эл-Кырыми, Бурханеддин Ибрахим эл-Кырыми (все XV в.) – лишь несколько имен в свое время известных крымских богословов, духовных наставников и ученых [14; 20; 33]. Из них Мевляна Шерефеддин б. Кемаль (ум. 1443), правовед-факих, ученик Хафызуддина Беззази, прославился как автор лучшего в свое время комментария на классический труд по фикху Хафызуддина эн-Несефи (ум. 1310) – «Менар» [33, с. 15-16]. Неджмеддин Исхак б. Исмаил эл-Кырыми (ум. 1475/76, Каир), переехав из Крыма в Каир, занял место Кадыаскера Египта, одновременно исполняя обязанности мудерриса и шейха в широкоизвестном каирского медресе – Кайытбай [там же, с. 15].

Последующие три столетия истории Крымского ханства, период XVI-XVIII вв., дал Крыму и всей мусульманской науке целый ряд весьма крупных ученых. Среди них мы видим ряд имен, уже сегодня упоминаемых в ряду наиболее известных мусульманских ученых. Так, Махмуд б. Сулейман Кефеви (ум. 1581), мюрид легендарного крымского шейха Такыйуддина Эбубекра (ум. 1562/63), бывший кадием и мудеррисом в Кефе, Стамбуле и Синопе (Турция), написал ряд трактатов, в том числе, фундаментальный био-библиографический труд «Кетаиб а`лями-л-ахйар», содержащий сведения о жизни и деятельности 809 известных исламских ученых-правоведов (главным образом, факихов ханефитского мазхаба), суфийских наставников и мусульманских святых. Труд сохранился в многочисленных списках в рукописных коллекциях Турции, стран Европы и Средней Азии, пользуется популярностью и активно используется в научных кругах по настоящее время. Добавим, что ученый получил известность и как поэт (писал по-тюркски и на арабском) [31].

Еще один известный ученый (в том числе, и в области точных наук), литератор и поэт Хусейин Кефеви (ум. 1601), переехав в Стамбул, преподавал в наиболее известных столичных медресе, в 1599 г. был назначен кадием Куддуса (Иерусалим), на следующий год был отправлен кадием в Мекку, где и умер в 1601 г. Был весьма плодотворным автором, за что получил титул «Султана авторов» («султан-уль-муэллифин»), а также искусным поэтом. Из религиозных трактатов Хусейина Кефеви отметили бы труды по хадисоведению, тефсиру и фикху, ряд его трудов написан в виде комментариев к стихам выдающихся персидских поэтов Муслихиддина Саади (ум. 1291) и Хафиза Ширази (ум. 1390) [20, s. 15].

Выдающийся ученый Эбульбека Мухибуддин Эйюб Кефеви (ум. 1682) исполнял обязанности Муфтия Кефе, позднее был приглашен в Стамбул, где получил известность и признание. Среди его трудов особую популярность снискал словарь религиозных и филологических терминов «Эль-Куллият», признанный в свое время наиболее совершенным справочным пособием в своей сфере. Труд, известный по многочисленным рукописным спискам, был многократно издан в различных центрах мусульманского мира: Стамбуле, Бейруте, Булаке (Египет), Дамаске, Тегеране [27].

Еще одним чрезвычайно талантливым и плодовитым ученым был известный богослов, специалист в области традиционных исламских наук, философии и филологии – Мехмед Аккирмани (ум. 1760, Мекка). Ученый родился в г. Аккирмане (ныне – г. Белгород-Днестровский) в семье уроженца нынешней Феодосии – Кефеви Хаджи Хамида Мустафы. В Аккирмане же получил образование и провёл значительную часть жизни. В 1753 году был назначен на должность кадия Измира (Турция), в 1758 – кадия Египта. В эти же годы некоторое время исполнял обязанности придворного преподавателя при султанском дворе. В 1759 году был назначен кадием Мекки. Здесь же, в Мекке, и умер в 1760 году. Основной сферой деятельности Мехмеда Аккирмани были традиционные исламские науки: комментирование Корана, хадисоведение, спекулятивное богословие, право и др. Вместе с тем, его перу принадлежит и ряд трактатов по философии и филологии. В настоящее время известны более 20 трудов учёного, многие из которых в разное время, причём, некоторые дважды, трижды и даже четырежды, были опубликованы в Стамбуле [34].

В период Крымского ханства особую известность приобрел и ряд суфийских шейхов, внесших свой вклад, в частности, в развитие такой важной мусульманской дисциплины, как суфизм. Из них Такыйуддин Эбубекр Кефеви (ум. 1562/63) прославился как чудотворец и святой [32, s. 428]. Али Аляэддин Эфенди (ум. 1562/63), шейх Кефинской обители Касым-паши, получил известность как талантливый проповедник (ваиз), комментатор Корана (муфессир) и специалист-хадисовед (мухаддис) [там же, s. 241]. «Татарский шейх» Ибрахим б. Акмехмед (ум. 1592/93), советник (духовник) известного крымского хана Девлет Герая I и наставник его сына, впоследствие знаменитого хана – Гази Герая II, переехав в конце жизни в Стамбул, удостоился особого приема со стороны Султана Мурада III, занял место шейха в обители мечети Кучюк-Айасофья, создал целый ряд трудов по таким дисциплинам как суфизм, комментирование Корана, хадисоведение [26]. Шейх Хайдар-заде Мухаммед Фейзи Кефеви (ум. 1614) получил известность как выдающийся духовный наставник, автор целого ряда суфийских трактатов и весьма плодовитый поэт (автор «Дивана»). Могила его в Стамбуле заслужила славу святой (эвлия) [21]. Шейх Иса Кырыми (ум. 1622), еще один наставник суфийской обители при мечети Кучук-Айасофья, был учителем Корана всемирно известного османского ученого Кятипа Челеби (ум. 1657) [32, с. 801]. Известный шейх и поэт Афифеддин Абдуллах (псевдоним «Афифи», ум. 1640 [?]) был кадием Судака, Мангупа и Кефе, далее Муфтием Кефе, а еще позже главой суфийской обители в деревне Сеййид-Эли близ Кефе [9]. Его сын, так же поэт, шейх Абдульазиз Эфенди (псевдоним «Иззи», ум. 1694/95, Хиджаз) прошел курс суфийской науки у османских шейхов, вернувшись в Крым, стал наставником в отцовской обители. Некоторое время исполнял обязанности Крымского кадыаскера, в конце жизни отправился в хадж, умер в Хиджазе (Саудовская Аравия) [там же]. Карасубазарский шейх Мехмед Факри (о. 1764 [?]) получил известность как крупный наставник, автор ряда трактатов и поэт [3].

Помимо этого, за это период исследователи располагают еще целым рядом имен известных в свое время ученых. Муфтий Кефе Бабакуши Абдуррахман (ум. 1575/76), ученик известного османского ученого, шейхульслама Эбуссууда Эфенди (XVI в.) получил известность как муфессир (комментатор Корана) и факих [20, s. 16-17]. Мудеррис, автор ряда трактатов Абдуннафи б. Абдульвели (о. 1703/04) так же был факихом [там же, s. 20]. Поистине, легендарную известность в религиозных спорах середины XVII в. в Стамбуле получил имам стамбульской Мечети Мехмеда Аги – Хусейин Кефеви, прославившийся под прозвищем «Татарский имам» [29, с. 7, s. 174].

Целый ряд крымских ученых обращают внимание разносторонними литературными талантами. Так, Сеййид Муса Келими (ум. 1644), отец Эбульбека Мухибуддин Эйюба Кефеви, был Муфтием Кефе, получил известность как ученый, литератор, поэт и историк (в бытность муфтием отстроил в родном городе мечеть, сохранившуюся в Феодосии и поныне – Муфти-Джами) [20, s. 32]. Историками и поэтами были карасубазарский кадий, автор ряда трактатов по фикху и хадисоведению Абдульгаффар б. Хасан Кырыми и мудеррис из окрестностей Акмесджита Хурреми Челеби (оба XVIII в.) [16, № 4, с. 86]. Поэтами были еще один карасубазарский кадий и ученый Хильми Эфенди, бахчисарайский мудеррис и проповедник Осман Эфенди (родом из дер. Кок-Козь), два ученых из подвластного Крыму Буджака – Мехмед Дагистани и Абдурреззак Эфенди (все XVIII в.) и др. [там же, с. 84-86].

И вновь – целый ряд известных крымских ученых вне их исторической родины. В период Ханства, особенно в XVIII в., крымские татары весьма заметно присутствовали как среди представителей высшего ос¬манского мусульманского духовенст¬ва в столице Империи, так и на различных должностях в других городах и провинциях: Мекке, Каире, Бурсе, Софии, Иеруса¬лиме, Медине, Дамаске, Диярбекире, Галате, Белграде, Эдирне, Кутахье, Филибе (Пловдив), Сакызе, Боснии, Халепе, Измире и т.д. Вот лишь несколько имен. Ляйых Мехмед Эфенди (ум. 1746) был мудеррисом, муллой Измира, Эдирне и Мекки, кадием Стамбула (дважды), Анатолийским кадыаскером, получил известность как поэт и каллиграф [32, s. 900]. Эбубекир Сыдкы (ум. 1780-е гг.) так же был мудеррисом, одновременно исполняя обязанности личного секретаря султана (сыркятиб) [там же, s. 436]. Абдульхалим Эфенди (ум. 1795/96, Мекка) был ректором (башходжа) Эн¬деруна (придворной академии при султанском дворце), инс¬пектором священных городов Мекки и Медины (харемейн муфеттиши), на¬чальником отдела по принятию фетв в управлении шейх-уль-ислама (фетва эмини), муллой Эдирне и Мекки [там же, s. 110]. Среди представителей духовенст¬ва видим и целый ряд известных суфийских наставни¬ков – шейхов различных дервишеских тарикатов: Дервиша Эфенди (ум. 1735, поэт), «Татар» Ахмеда Эфенди (ум. 1743), Селима Диване (ум. 1756/57, поэт) Хасана Деде (ум. 1766), Хамида Бинева (ум. 1771/72, поэт) и др. [20, ss. 10-12] Сохра¬нились и некоторые написанные ими трактаты по теории и практике суфизма, а также поэтические про¬изведения.

В этом ряду особое место принадлежит двум видным религиозным авторитетам: прошедшему путь от мудерриса, муллы Галаты, Дамаска и Медины, кадия Стамбула (дважды) и кадыаскера Анатолии до должности главы всех османских улемов и высшего авторитета в вопросах богословия и религиозного права – шейхульислама Османской империи – Салих Мехмеду Эфенди (ум. 1762), и его сыну, так же Османскому шейхульисламу – Ахмед Эсаду Салихзаде (ум. 1814) [32, s. 1466, 485]. Последний особо прославился весьма решительными действиями по поддержке прогрессивных реформ в Османской империи в начале XIX в.

Как видим, уровень крымской учености был достаточно высок. Об этом свидетельствуют и следующие примеры. Крымский мудеррис Омер Эфенди (ум. 1757), переселившись в Стамбул, стал мудеррисом знаменитого медресе Сулеймание. Его старший брат, так же мудеррис Осман Эфенди (о. 1761/62), был назначен на еще более высокую должность – на¬чальника отдела по принятию фетв в управлении шейх-уль-ислама (фетва эмини). Сыну же Османа эфенди – Татарджик Абдуллаху (1730-1797) –суждено было прославить этот род. После нескольких лет в должности мудер¬риса, он стал инспектором священных городов Мекка и Медина (харемейн муфеттиши), далее кадием Иерусалима, Египта и Медины, Ана¬толийским кадыаскером (дважды), и, наконец, кадыаскером Румелии (наиболее высокая должность после шейхульислама). Татарджик Абдуллах стал автором проекта государст¬венных реформ в Османской империи – одного из более чем двадцати проектов (ляйиха), подго¬товленных по требованию султана-реформатора Селима III (1789-1807) рядом высо¬копоставленных османских чиновни¬ков, а также иностранных специалис¬тов. Проекта, обратившим на себя наибольшее внимание, в результате чего Абдуллах Татарджик был наз¬начен Селимом III главой учреждён¬ного при собственной персоне Совета по подготов¬ке и осуществлению преобразований. Абдуллах Эфенди вошёл в историю Турции как выдающийся государственный деятель, учёный и богослов, его пример продемонстрировал яркую способность глубоко религиозного деятеля (богослова) служить своей стране и на общественно-политическом поприще [4, с. 75].

Еще один пример связан с личностью последнего Крымского кадыаскера периода Ханства – Фейзуллаха Кырыми. Ученый получил известность личным знакомством и перепиской с выдающимся богословом XVIII века, комментатором знаменитого мусульманского мыслителя Абу Хамида ал-Газали (ум. 1111) – Муртазой аз-Забиди (ум. 1790), а также передачей последнему (по просьбе аз-Забиди) копии своего трактата по поводу одного из высказываний ал-Газали [29, с. 8, s. 135].

Присутствие крымских религиозных авторитетов в Стамбуле продолжилось и после падения Крымского ханства (1783 г.). Ахмед Кямиль Кырыми (ум. 1821) стал вы¬пускником придворной Академии Энде¬рун, прошел путь, включавший должности главы придворных муэдзинов, мудерриса, личного имама султана, кадыаскера Анатолии и Румелии (дважды), и, наконец почётного главы всех османских улемов – реис-уль-улема [32, s. 194]. Мыслитель, богослов, учёный, поэт и переводчик Феррух Исмаил (ум. 1840, в 1797-1800 гг. – офи-циальный посол Османской империи в Англии) получил известность как один из организаторов и активных участников так называе¬мого «Бешикташского научного общества» – предтечи Османской Академии наук, переводчик и комментатор Корана, знаток «Месневи» Дж. Руми и т.д. [20, s. 18-19]. Правовед-факих Абдуссеттар Кырыми (ум. 1887) стал одним из наиболее видных авторитетов в области мусуль¬манского права, автором ряда трудов по фикху [там же, s. 18]. Еще один высококвалифицированный правовед Кырыми-заде Решид Ахмед (ум. 1862/63) стал автором получившего большую известность сборника по уголовному праву – «Кырыми-заде Меджмуасы» [там же, s. 17-18].

В этом же ряду необходимо упомянуть и целый ряд суфийских шейхов крымского происхождения: автора ряда суфийских трактатов Абдульбаки Хиджаби (1737-1822/23) [там же, s. 12], Сулеймана б. Хасана Крымского (XIX в.), бывшего шейхом в Мекке, шейха стамбульской обители Джафер-паши и главу муэдзинов соборной мечети султанского Дворца Долмабахче Шейха Исмаила Хакки (или Хаджи Хафыза Кырыми, ум. 1911) и др..

Тем временем, в Крыму, на исторической родине всех вышеуказанных ученых и шейхов, исламская наука погружается в затяжной кризис. За «Черное столетие» (1783-1883) мы не располагаем примерами сколь-нибудь значимых достижений крымских авторов в сфере исламских наук. Кризис будет прерван деятельностью выдающегося кырмскотатарского просветителя, редактора и писателя-публициста И. Гаспринского (1851-1914), уделившего особо внимание реформированию системы мусульманского образования, однако это будет уже несколько другая эпоха.

В заключение, ко всему вышесказанному хотелось бы добавить следующее. Список представителей крымской мусульманской учености ни в коем случае не ограничивается вышеприведенными именами. К нему уже сегодня можно добавить многочисленный ряд крымских религиозных ученых XIV-XIX вв., – авторов трактатов по различным религиозным дисциплинам (тефсир, хадис, фикх, келям), суфизму, логике, филологии, философии др., хранящихся в рукописных собраниях Турции, Европы, России, среднеазиатских республик, Ближнего Востока и т.д., – только в последние годы ставших достоянием исследователей и привлекающих ныне значительный интерес самого широкого круга специалистов.